Некоторые параллели между деятельностью адвокатов по защите обвиняемых (подозреваемых) в уголовном процессе и деятельностью врачей возникла у меня при размышлении о принципе «не навреди», являющемся квинтэссенцией клятвы Гиппократа, которую приносит каждый врач.
Работая по уголовным делам, я довольно часто пользовался медицинскими терминами, например, при первом контакте с потенциальным доверителем я всегда предлагаю проанализировать ситуацию с тем, чтобы поставить правильный «диагноз» и наметить варианты «лечения».
Медицинский термин «ятрогения» я сегодня также рассмотрю в разрезе адвокатской профессии.
Изначально значение этого термина определяется как вред (как правило, ненамеренный), причиненный пациенту врачом в ходе лечения.

Многолетняя практика позволяет мне сделать вывод о том, что адвокатская ятрогения имеет место быть не реже (а то, возможно, и чаще), чем ятрогения в своём классическом медицинском понимании.
От профессионалов в области уголовного процесса, во время обсуждения того или иного приговора, нередко можно услышать что-то вроде: «Получил пять лет своих и два адвокатских».
Так вот, ошибки допускаемые адвокатами при построении взаимоотношений со стороной обвинения часто и являются ятрогенными фактами, которые наносят вред доверителям.

Как ни крути, но следователям, прокурорам и судьям не всегда удается быть беспристрастными и объективными при расследовании уголовных дел, осуществлении надзора за следствием и поддержании государственного обвинения, а также при рассмотрении уголовных дел по существу. Человеческий фактор всегда играет роль.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что уголовным адвокатам стоит во что бы то ни стало пытаться понравиться каждому конкретному следователю или судье, но в то же время я абсолютно убеждён в том, что явно враждебное поведение без вящей на то необходимости не поможет достижению желаемого результата по делу.

Основной на мой взгляд причиной неразумного поведения адвокатов при осуществлении защиты по уголовным делам является смещение фокуса внимания с интересов доверителя на собственные эгоистичные интересы. Причём, такая деформация отношения к делу может происходить неосознанно.
В частности, причиной тому может явиться, желание произвести впечатление на доверителя своей «настойчивостью» и «непоколебимой принципиальностью», которая в свою очередь может выражаться в подаче множества жалоб во все инстанции, придирках к незначительным ошибкам в процессуальных документах, излишне долгом ознакомлении с материалами дела, произнесении чрезмерно длинных речей в судебных заседаниях и прочих телодвижениях, в которых часто нет ни необходимости, ни какой-либо пользы для защиты.
Более того, результатом такой «принципиальности» может явиться накапливающийся эффект раздражения к собственной персоне, который волей-неволей отражается на отношении обвинения к доверителю.

Но, пожалуй, самыми отвратительными в силу явной неэтичности являются случаи, когда адвокат намеренно затягивает ход расследования уголовного дела, либо ход его рассмотрения в суде с тем, чтобы получить от доверителя как можно больше денег (в тех случаях, когда гонорар привязан к срокам расследования (судебного рассмотрения) уголовного дела).

Так, что собственно я всем этим хочу сказать?
А, то, что по моему глубочайшему убеждению, при построении стратегии и тактики защиты адвокату следует ставить во главу угла не собственное профессиональное эго, не желание выявить все нарушения, допускаемые следствием, прокурором и судом, не желание предстать в лучшем свете перед доверителем, а тот самый принцип «не навреди» из клятвы Гиппократа.